[Всё, что случилось, останется нам] [Doom/Loki - canon!]
В общем-то Редькин был неплохим человеком, очень трудолюбивым, очень упорным, начисто лишенным корыстолюбия. Он проделал громадную работу, собравши гигантскую коллекцию разнообразнейших определений счастья. Там были простейшие негативные определения ("Не в деньгах счастье"), простейшие позитивные определения ("Высшее удовлетворение, полное довольство, успех, удача"), определения казуистические ("Счастье есть отсутствие несчастья") и парадоксальные ("Счастливее всех шуты, дураки, сущеглупые и нерадивые, ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся, боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой будущих благ не обольщаются").
Магнус Федорович положил на стол коробочку с ключом и, недоверчиво глядя на нас исподлобья, сказал:
-- Я еще одно определение нашел.
-- Какое? -- спросил я.
-- Что-то вроде стихов. Только там нет рифмы. Хотите?
-- Конечно, хотим, -- сказал Роман.
Магнус Федорович вынул записную книжку и, запинаясь, прочел:
Вы спрашиваете:
Что считаю
Я наивысшим счастьем на земле?
Две вещи:
Менять вот так же состоянье духа,
Как пенни выменял бы я на шиллинг,
И
Юной девушки
Услышать пенье
Вне моего пути, но вслед за тем,
Как у меня дорогу разузнала.
-- Ничего не понял, -- сказал Роман. -- Дайте я прочту глазами.
Редькин отдал ему записную книжку и пояснил:
-- Это Кристофер Лог. С английского.
-- Отличные стихи, -- сказал Роман.
Магнус Федорович вздохнул.
-- Одни одно говорят, другие -- другое.
-- Тяжело, -- сказал я сочувственно.
-- Правда ведь? Ну как тут все увяжешь? Девушки услышать пенье... И ведь не всякое пенье какое-нибудь, а чтобы девушка была юная, находилась вне его пути, да еще только после того, как у него про дорогу спросит... Разве же так можно? Разве такие вещи алгоритмизируются?
-- Вряд ли, -- сказал я. -- Я бы не взялся.
-- Вот видите! -- подхватил Магнус Федорович. -- А вы у нас заведующий вычислительным центром! Кому же тогда?
-- А может, его вообще нет? -- сказал Роман голосом кинопровокатора.
-- Чего?
-- Счастья.
Магнус Федорович сразу обиделся.
-- Как же его нет? -- с достоинством сказал он, -- когда я сам его неоднократно испытывал?
-- Выменяв пенни на шиллинг? -- спросил Роман.
Магнус Федорович обиделся еще больше и вырвал у него записную книжку.
Магнус Федорович положил на стол коробочку с ключом и, недоверчиво глядя на нас исподлобья, сказал:
-- Я еще одно определение нашел.
-- Какое? -- спросил я.
-- Что-то вроде стихов. Только там нет рифмы. Хотите?
-- Конечно, хотим, -- сказал Роман.
Магнус Федорович вынул записную книжку и, запинаясь, прочел:
Вы спрашиваете:
Что считаю
Я наивысшим счастьем на земле?
Две вещи:
Менять вот так же состоянье духа,
Как пенни выменял бы я на шиллинг,
И
Юной девушки
Услышать пенье
Вне моего пути, но вслед за тем,
Как у меня дорогу разузнала.
-- Ничего не понял, -- сказал Роман. -- Дайте я прочту глазами.
Редькин отдал ему записную книжку и пояснил:
-- Это Кристофер Лог. С английского.
-- Отличные стихи, -- сказал Роман.
Магнус Федорович вздохнул.
-- Одни одно говорят, другие -- другое.
-- Тяжело, -- сказал я сочувственно.
-- Правда ведь? Ну как тут все увяжешь? Девушки услышать пенье... И ведь не всякое пенье какое-нибудь, а чтобы девушка была юная, находилась вне его пути, да еще только после того, как у него про дорогу спросит... Разве же так можно? Разве такие вещи алгоритмизируются?
-- Вряд ли, -- сказал я. -- Я бы не взялся.
-- Вот видите! -- подхватил Магнус Федорович. -- А вы у нас заведующий вычислительным центром! Кому же тогда?
-- А может, его вообще нет? -- сказал Роман голосом кинопровокатора.
-- Чего?
-- Счастья.
Магнус Федорович сразу обиделся.
-- Как же его нет? -- с достоинством сказал он, -- когда я сам его неоднократно испытывал?
-- Выменяв пенни на шиллинг? -- спросил Роман.
Магнус Федорович обиделся еще больше и вырвал у него записную книжку.